Выступление заместителя руководителя российской делегации А.И.Белоусова по мотивам принятия проекта резолюции «Контроль за ядерным разоружением» в Первом комитете 78-й сессии ГА ООН
Г-н Председатель,
Хотел бы разъяснить позицию российской делегации по документу L.31 («Контроль за ядерным разоружением»).
Итоговый доклад Группы правительственных экспертов ООН по верификации ядерного разоружения, в которой была представлена и Россия, носил консенсусный характер.
Вместе с тем, в субстантивном плане в этом консенсусе отражён принцип, согласно которому эксперты остаются каждый при своём мнении (т.н. agree to disagree). С одной стороны, это свидетельствует об отсутствии в международном сообществе единства относительно подходов к ВЯР и её охвату, что с особой яркостью проявилось в дискуссиях между экспертами. Но главное — это говорит о том, что нет согласия по вопросу о целесообразности «заблаговременной» разработки верификационных процедур в отрыве от комплексной переговорной работы, которая потребуется в будущем для заключения соглашений в сфере контроля над вооружениями и ядерного разоружения.
Следование логике «agree to disagree» позволило заложить в доклад Группы всю палитру мнений.
При этом документ содержит и ряд важных консенсусных положений в отношении тех фундаментальных принципов, на которых должна базироваться ВЯР. Речь о том, что любой верификационный режим всегда должен быть привязан к конкретной договоренности; все государства имеют равные права участвовать в процессе проверки соглашений, сторонами которых они являются; для стран-членов ДНЯО верификация ядерного разоружения должна рассматриваться B контексте практической реализации соответствующих положений ДНЯО; деятельность в этой области должна осуществляться в соответствии с нераспространенческими обязательствами государств и требованиями защиты чувствительной информации.
Участники ГПЭ также предприняли попытку выработать определение понятия «верификация ядерного разоружения», пусть пока и в виде рабочего определения.
Хотели бы подтвердить принципиальную позицию России, которая прямо вытекает из вышеизложенного. По нашему глубокому убеждению, на данном этапе без четкого понимания параметров какого-либо конкретного договора, соглашения или договоренности в области ядерного разоружения и соответствующих обязательств государств переводить работу по ВЯР в практическую плоскость не имеет смысла. Поэтому не видим объективных причин для создания некой Группы научных и технических экспертов.
Для нас является очевидным, что разработка верификационных механизмов для целей таких договорённостей неотъемлемая часть целостного переговорного процесса. Идея «заблаговременной» выработки процедур и технологий в сфере верификации ядерного разоружения для их возможного использования в неких умозрительных будущих соглашениях без знания предмета и охвата этих договоренностей контрпродуктивна. Не считаем это оправданным ни с логической, ни с прагматической, ни с переговорной точек зрения. По этим же соображениям не поддерживаем деятельность по «наращиванию потенциала» (capacity-building).
В целом, по нашему глубокому убеждению, потенциальная польза от углублённого обсуждения темы ВЯР на современном этапе, в отсутствие перспектив заключения каких-либо договоренностей, сильно переоценена.
Что касается проекта L.31, то на наш взгляд, в нем недостаточно четко прописан сам факт наличия различных, порой диаметрально противоположных, мнений по вопросам ВЯР. В нем также незаслуженно комплиментарно говорится об усилиях по «наращиванию потенциала».
Вместе с тем, исходим из того, что данный проект направлен, в первую очередь, на внесение доклада ГПЭ, в подготовке которого участвовал и российский эксперт, на рассмотрение Генассамблеи ООН. Поэтому мы намерены воздержаться по этому документу.
Благодарю за внимание.