Выступление заместителя Постоянного представителя М.В.Заболоцкой на заседании СБ ООН о деятельности Международного остаточного механизма для уголовных трибуналов
Г-н Председатель,
Разрешите начать с благодарности руководству Механизма за брифинг Совету, а также поблагодарить делегацию Габона за руководство Рабочей группой по трибуналам.
Мандатная резолюция Совета Безопасности 1966 учредила Остаточный механизм как «небольшую, временную и действенную структуру, чьи функции и размер будут со временем уменьшаться».
В условиях, когда судебная «корзина» Механизма опустела, усилия его руководства должны быть направлены на сворачивание его деятельности, как это было предписано СБ ООН. Именно на этом должен делаться акцент в докладах Председателя и Обвинителя Остаточного механизма.
Однако, раз за разом в многостраничных документах, получаемых Советом, мы видим все новые обоснования для продления существования Механизма.
В докладах за очередное полугодие описываются отдельные шаги в правильном направлении: закрытие следственного изолятора в Аруше, офиса Механизма в Сараево, некоторое сокращение персонала, а также запланированное закрытие в 2024 г. офиса Механизма в Кигали. При этом целостная картина по-прежнему не просматривается: мы не видим конкретной даты сворачивания Механизма, приводятся лишь прогнозы для завершения отдельных функций, причем с одиозными, на наш взгляд, сроками – чуть ли не до 2055 года. Это при том, что международные уголовные трибуналы, преемником которых стал Механизм, были учреждены 30 лет назад. Таким образом, планируемая жизнь структур – 60 лет. Не может быть никакого рационального объяснения столь аномально долгой жизни ad hoc трибуналов. Хочется напомнить, что Нюрнбергский трибунал, работавший уж точно с не менее серьезной категорией преступлений, справился за 1,5 года. Этот весьма эффективный трибунал передал свои архивы Международному суду. И, как мы знаем, не было учреждено никаких остаточных механизмов.
Также напоминаем, что в 2004 г. резолюцией 1534 была выдана инструкция трибуналу по бывшей Югославии принять все необходимые меры для завершения расследования к 2004 г., судебных процессов – до конца 2008 г., а работы в целом – до 2010 г. Трибунал в срок не уложился. Расчет на то, что пришедший на смену Остаточный механизм компенсирует волокиту предшественников не оправдался. Спустя 13 лет он не только все еще существует, но и, как мы уже понимаем, рассчитывает просуществовать как минимум до 2055 года.
Обратили внимание, что в пункте 109 доклада Председателя скороговоркой упоминается возможность начала Механизмом нового апелляционного производства по делу Фюльжанса Каишемы. Хотели бы напомнить, что в 2012 г. трибунал по Руанде принял решение о передаче данного дела руандийским судам. Не видим возможности для пересмотра этого решения спустя 12 лет.
Насторожены продолжающимися попытками искусственно наращивать количество процессов о так называемом «неуважении к правосудию». Разбирательства этой категории являются глубоко вторичными. Речь не идет о преследовании лиц, подозреваемых в совершении серьезных преступлений по международному праву. С обвинениями в «неуважении к правосудию» прекрасно справятся национальные суды. Задействование с этой целью ресурсов Механизма, да еще и на фоне опустевшей судебной «корзины», мы рассматриваем как искусственное затягивание мандата. Доходит дело до абсурда: Механизм продолжает размышлять о запуске нового дела о «неуважении к суду» по обстоятельствам, возникшим в контексте недавно замороженного дела Фелисьена Кабуги. То есть основного процесса не будет, а вспомогательным должен все равно заняться Механизм. Неужели эта схема вызывает вопросы только у нашей делегации?
Впрочем, не ко всем своим функциям Механизм подходит с таким же рвением как к делам о неуважении к суду. Например, он продолжает «смотреть сквозь пальцы» на пренебрежение правилами и минимальными стандартами условий содержания в отношении определенной категории осужденных, а именно – осужденных сербов.
Например, бывший Президент Республики Сербской Радован Караджич, со слов его дочери, не смог добиться от руководства британской тюрьмы «Уайт» оборудования камеры нормальным освещением. Экс-глава Республики Сербская Краина (Хорватия) Милан Мартич и генерал армии Республики Сербской Драгомир Милошевич годами пребывают в изоляции в эстонской тюрьме. Им разрешено контактировать лишь с несколькими заключенными. Их лишают надлежащей медицинской помощи.
Механизм отказывается применять к сербам практику досрочного освобождения после отбытия двух третей срока заключения. В соответствующих ходатайствах отказано Властимиру Джорджевичу и Радивою Милетичу.
И эти условия содержания сербов, на наш взгляд, разительно контрастируют с тем режимом, который был создан для косовских албанцев, обвиняемых в совершении тяжких преступлений в период вооруженного конфликта 1998-1999 гг. Долгое время эти люди были на свободе, никто их не разыскивал. Трибунал по бывшей Югославии вообще не увидел в их действиях ничего предосудительного.
Только после публикации известного скандального доклада Дика Марти о совершенных ими многочисленных зверствах, включая пытки, убийства, торговлю людьми и человеческими органами, этими деяниями озаботился учрежденный ЕС так называемый Специализированный суд по Косово. Режим предварительного заключения, предписанный этой инстанцией для восьми косовоалбанцев, в числе которых бывший так называемый президент Косово Хашим Тачи, максимально мягкий. Он включает право посещать спортзал, библиотеку и молельную комнату, совершать прогулки на выделенной территории, оплачивать товары и услуги денежными средствами со спецсчета. Санкции за нарушение режимных правил весьма мягкие: вынесение предупреждения, денежный штраф, временное лишение части привилегий. «Крайняя мера» – двухнедельное размещение в камере-одиночке, но без запрета на телефонные разговоры. Также этим арестованным в одном только 2022 году было разрешено 880 посещений членами семьи и другими лицами. Более того, в конце мая и начале сентября 2023 года г-ну Хашиму Тачи разрешили посетить Косово для встречи с больными родителями. Это несмотря на то, что имели место громкие скандалы с запугиванием свидетелей по его делу. То есть мы наблюдаем вопиющую разницу в условиях содержания сербских осужденных и косовоалбанцев. Как нам представляется, такую ситуацию можно охарактеризовать словом «дискриминация». Требуем от Механизма принять меры к ее устранению и обеспечению сербским осужденным адекватных условий отбывания наказания.
С учетом того, что состояние здоровья Ратко Младича остается крайне тяжелым, напоминаем о статье 26 Устава Механизма. Она закрепляет за Председателем право решать вопросы помилования или смягчения приговоров, исходя из интересов правосудия и общих принципов права. Принятие подобного решения объективно диктуется обстоятельствами дела Р.Младича: его преклонным возрастом и плохим состоянием здоровья. Хотели бы подчеркнуть, что в деле Фелисьена Кабуги Механизм учел аналогичные обстоятельства, заморозив разбирательство и приступив к рассмотрению вопроса о его освобождении из-под стражи по медицинском показаниям. Ожидаем от Механизма последовательности и применения к Р.Младичу такого же подхода, как к Ф.Кабуге. В крайнем случае, Механизму стоило бы рассмотреть вариант передачи Р.Младича для отбывания наказания в Сербию или его условного освобождения по медицинским показаниям.
Г-н Председатель,
В ходе предстоящего в 2024 году очередного обзора деятельности Механизма необходимо внести ясность в вопрос о сроках окончательного завершения его деятельности. Имевшие место за минувшие 30 лет бесконечные обещания и расплывчатые прогнозы только затягивают дело. Указания Совета Безопасности должны быть выполнены. Это императив. К тому же судебная «корзина» пуста, а основные процессы закончены. Со всеми остальными вопросами справятся национальные правоохранительные органы и Секретариат ООН.
В следующем докладе ожидаем увидеть детальное описание конкретных и реалистичных вариантов передачи оставшихся функций, которые позволят Механизму завершить свою деятельность в конкретные сроки.
Благодарю Вас.
