Выступление Постоянного представителя Российской Федерации при ООН В.И.Чуркина на консультациях Совета Безопасности ООН по вопросу химической демилитаризации Сирии
Признательны за брифинг г-ну Ким Вон Су и г-же В.Гамбе.
Мировому сообществу коллективными усилиями удалось добиться беспрецедентных достижений в деле химдемилитаризации Сирии. Прогресс был бы невозможен без сотрудничества со стороны сирийских властей. Они продемонстрировали беспрецедентную открытость, предоставляя информацию, часто выходящую за рамки требований КЗХО, и обеспечивая – там, где это возможно по соображениям безопасности, – беспрепятственный доступ.
Связанные с первоначальным объявлением Сирии вопросы должны обсуждаться на техническом уровне исключительно в рамках ОЗХО – единственной международной организации, обладающей предусмотренной КЗХО компетенцией и экспертным потенциалом.
Сирия в сложных военно-политических условиях выполнила в сжатые сроки все основные обязательства, подтвердив приверженность Химконвенции. Возможно, в первоначальной декларации, которая готовилась в форс-мажорных обстоятельствах, и были некоторые технические упущения, но Дамаск предпринял максимум возможного для прояснения возникавших вопросов.
Россия выступает категорически против попыток политизации сугубо технической работы ОЗХО и внесения раскола в ряды её участников. Рассматриваем это как попытку подрыва авторитета этой организации, получившей Нобелевскую премию мира за свою работу по искоренению химического оружия.
Продолжаем внимательно изучать выводы четвёртого доклада Совместного механизма ОЗХО-ООН по расследованию случаев применения химического оружия в Сирии (СМР). Уже сейчас можно сказать, что они в большинстве своём не подкреплены достаточной доказательной базой, в первую очередь материальной, полны противоречий и потому неубедительны.
Наше отношение к заключениям третьего доклада, включая фантастический случай с прямым вертикальным попаданием бочки в узкое отверстие, хорошо известно. Ничего нового к ним сотрудники СМР не прибавили, однако почему-то сочли возможным подкорректировать первоначальные выводы по инцидентам в Мареа, Сармине и Тальменесе.
Исходим из того, что выводы не являются окончательными, не имеют юридической силы и не могут служить в качестве своего рода обвинительных заключений для принятия правовых решений. Это однозначно зафиксировано в пункте 6 доклада. В этой связи непонятно, почему в пункте 52 руководство СМР, явно переступая за грань своего мандата, пытается сформировать мнение в пользу привлечения к ответственности тех или иных физических лиц.
Необходимо, чтобы Дамаск провёл полноценное национальное расследование по подтверждённым СМР химинцидентам, как это предусмотрено статьёй VII КЗХО. Не видим оснований применения вопреки положениям Конвенции в этих случаях принципа экстерриториальности юрисдикции во избежание создания прецедента, абсолютно неприемлемого для подавляющего большинства государств-участников КЗХО. В качестве примера надлежащего выполнения соответствующих положений Конвенции можно привести национальное расследование по фактам применения химоружия в Ираке при содействии ОЗХО на основании официального запроса Багдада по статье VIII КЗХО.
Отмечаем заслуженное внимание СМР в его четвёртом докладе к преступной деятельности в Сирии применительно к химоружию и токсичным химикатам негосударственных субъектов и террористических организаций (пп.49-51), в частности таких, как «Джабхат ан-Нусра». Акцентируем, что именно «Джабхат ан-Нусра» контролировала населённые пункты Тальменес, Сармин и Кменас на момент произошедших там в 2014-2015 годах химинцидентов, которые расследовал СМР. Достоверность свидетельских показаний в таких условиях вызывает серьёзные сомнения.
В пункте 51 присутствуют определённые нестыковки. Речь, в частности, о том, почему СМР при расследовании ограничился поиском свидетельств доступа «Джабхат ан-Нусры» только к хлору, а не перманганату калия (в быту «марганцовка») и соляной кислоте, которые, по сведениям самого же Механизма, использовались в Сармине и Кменасе в качестве компонентов импровизированного бинарного химбоеприпаса для синтеза при его срабатывании именно хлора.
Вызывает сожаление, что вот уже в течение более двух лет мы вместе с китайскими коллегами безуспешно убеждаем партнёров по СБ ООН в необходимости должным образом реагировать на вызовы, угрозы и реальные рецидивы «химического» терроризма» на Ближнем Востоке. Однако все наши инициативы в этой связи, включая проект соответствующей резолюции, неизменно блокировались «западной тройкой» постоянных членов СБ.
Заключение СМР по инциденту 16 марта 2015 года в Кменасе вызывает у нас ряд принципиальных вопросов.
Механизм отвергает представленные Дамаском разъяснения относительно непричастности к этому инциденту ВВС Сирии (выброс хлора произошел в результате автоаварии при его транспортировке боевиками из Сармина в Кменас) лишь на том основании, что с учётом зафиксированного на тот момент в этом районе иного направления ветра (третий доклад, п.52, приложение VII) – облако хлора, идущее от Кменаса, прошло бы южнее Сармина).
Такая «метеорологическая» версия СМР совершенно не соответствует тем данным, которые весьма эмоционально озвучил в Конгрессе США 17 июня 2015 года руководитель полевого госпиталя в Сармине М.Теннари, видимо специально приглашённый в Вашингтон для дачи свидетельских показаний о «зверствах режима Б.Асада». По его утверждениям, 16 марта облако хлорсодержащих веществ, пришедшее со стороны Кменаса, накрыло собой и западный район Сармина, в результате чего оттуда к нему в госпиталь поступило 20 пострадавших. Подобные расхождения вызывают закономерные сомнения в однозначности выводов СМР.
Кроме того, вызывает удивление и неспособность руководителей вышеуказанного госпиталя представить медицинские заключения на предмет подтверждения гибели от воздействия хлора тех пациентов, фото- и видеоматериалы о которых они цинично «выложили» в интернете и демонстрировали в ходе «слушаний» в Вашингтоне и Нью-Йорке (СБ ООН, 16 апреля 2015 года). И это после неоднократных запросов на сей счёт от Миссии ОЗХО по установлению фактов применения химоружия в Сирии (МУФС) и самого СМР, о чём, в частности, говорится в третьем докладе Механизма (п.49, приложение VII).
Возвращаясь к теме «импровизированных» бинарных химбоеприпасов, отмечаем, что при сопоставлении подпункта 3 пункта 20 четвёртого доклада СМР с пунктом 45 приложения VIIего третьего доклада непонятно, на основании чего были исключены любые другие, помимо воздействия хлора, возможные объяснения причин увядания растительности в Кменасе (район химинцидента № 1). Да, действительно, это весьма распространённое в природе явление могло произойти в результате техногенного воздействия, но не обязательно «боевой химией», а, к примеру, от повышенных температур при происходящем вблизи пожаре.
При сопоставлении представленной СМР картины с мест применения по сути однотипных «импровизированных» бинарных химбоеприпасов в Сармине и Кменасе возникает другой вопрос: куда же во втором случае с места инцидента делись фрагменты не вступившего в реакцию с кислотой в результате взрыва химбоеприпаса перманганата калия (гранулированный порошок). По имеющимся даже в открытых источниках видеоматериалам, таковые были зафиксированы на месте сработавшего взрывного химустройства в Сармине повсеместно, даже там, где их появление невозможно объяснить ни с точки зрения законов физики, ни с позиции элементарной логики.
И наконец, о самих «импровизированных» бинарных химбоеприпасах. Уже сам факт применения описываемых СМР в его третьем и четвёртом докладах сирийскими ВВС бинарных химбоеприпасов вызывает серьёзные сомнения. Столь «изощрённое» применение хлора просто бессмысленно даже для психологического воздействия на противника – в результате неконтролируемой вне лабораторных условий реакции перманганата калия с соляной кислотой вырабатываются ничтожные объёмы хлора. Даже фрагментарные познания военного дела и элементарной химии дают основания для совершенно иных выводов, а именно – о причастности к указанным химинцидентам террористов и боевиков оппозиции. И тем, и другим следовало бы задуматься, как с точки зрения простой логики будут выглядеть все их химические «опыты» с гражданским населением.
И последнее. Напоминаем, что до Сармина и Кменаса был зафиксирован лишь один случай, когда в Сирии кто-либо использовал такого рода экзотические для «боевой химии» технологии по синтезу хлора. В 2012 году одна из действующих в Сирии экстремистских группировок разместила в интернете видеоролик с угрозами в адрес религиозных меньшинств Сирии травить «неверных» газами. При этом для наглядности было продемонстрировано умерщвление кроликов хлором, полученным в результате абсолютно такой же химической реакции. С этим видеороликом можно ознакомиться по адресу https://www.уоutube.соm/watch?V=рsmmnnckly4 с субтитрами на английском и http://www.liveleak.соm/view?I=ео_1354913225 – без субтитров.
Подчёркиваем, что ключевым фактором, негативным образом сказавшимся на качестве работы и МУФС, и СМР, стало отсутствие доступа к местам химинцидентов на контролируемой оппозицией территории, который им не был предоставлен вопреки требованиям пункта 7 резолюции 2235 СБ ООН. Не было возможности отбирать образцы, хранить и обрабатывать их в соответствии с необходимыми стандартами.
После нападения боевиков на сотрудников МУФС в провинции Идлиб более двух лет назад нам не известно даже о попытках со стороны вооружённой оппозиции или её покровителей обеспечить безопасность работы представителей ОЗХО и СМР в местах химинцидентов, в которых они наперебой обвиняют сирийские ВВС. Это, на наш взгляд, тоже весьма симптоматично.
В качестве заключения. Полагаем, что опыт функционирования СМР заслуживает внимания, поскольку международное сообщество получило хотя бы приблизительное представление об опасности распространения в регионе отравляющих веществ в условиях разгула терроризма, ограниченного государственного контроля и пористых границ. Признательны руководству и сотрудникам Механизма за проделанную работу. Однако, как показали итоговые доклады, в заданных узких географических и функциональных параметрах Механизм едва ли может дать искомый результат. Нужно думать об эффективном ответе на растущую проблему химического терроризма, не отвлекаясь на надуманную задачу, в чём ещё обвинить сирийское правительство. Важно также соотносить шаги на химическом направлении с общим контекстом сирийского политического урегулирования.
