Первое ответное слово Постоянного представителя Российской Федерации при ООН В.И.Чуркина на заседании Совета Безопасности ООН по предварительному докладу о расследовании причин катастрофы малайзийского авиалайнера на Украине
Благодарю Вас, г-жа Председатель,
Поскольку мы были инициаторами сегодняшнего заседания и поскольку прозвучал целый ряд утверждений, так или иначе затрагивающий содержание нашего выступления и позицию России, мне бы хотелось высказать несколько ремарок.
В нескольких выступлениях звучало утверждение, что Россия сегодняшним заседанием, сегодняшним выступлением хочет как-то поставить под сомнение то расследование, которое ведется комиссией в Нидерландах. Это совершенно не так. Это совершенно неправильное утверждение. Но согласитесь ситуация странная. Есть комиссия, которая публикует свой доклад, в котором даже не упоминается резолюция Совета Безопасности 2166. Комиссия (Министр иностранных дел Нидерландов процитировал её) в своем докладе очень аккуратна и, вероятно, профессионально правильно формулирует цели своей работы – чтобы предотвратить возникновение подобных ситуаций в будущем. Это совершенно правильная задача. Но давайте честно: мы с Вами не специалисты, но я думаю все собравшиеся в этом зале уже знают, что нужно, чтобы не было таких трагедий в будущем - не надо посылать самолеты в зону конфликта и не надо стрелять по гражданским самолетам. Как правильно только что сказал германский коллега «нас интересуют еще очень многие вопросы». И вот эти вопросы лежат, как нам кажется, в плоскости между тем расследованием, которое ведет комиссия в Нидерландах и резолюцией 2166. Мы же не предлагаем как-то отменить эту комиссию или какую-то другую комиссию созвать. Первое, что мы собираемся сделать, - это направить те вопросы, которые у нас есть, в эту комиссию и будем продолжать работу и с комиссией, и с привлечением более широкого круга международных структур. Кстати сказать, в резолюции 2166 говорится о решающей роли ИКАО, а также тех возможностях, которые есть у ООН и необходимость задействования которых также зафиксирована в резолюции 2166.
Прозвучал ряд странных утверждений, которые я не могу не затронуть. Во-первых, украинский коллега заявил, что ополченцы на месте катастрофы пытались как-то спрятать свидетельства, а американский представитель вообще удивительную цитату привела, что якобы кто-то из ополченцев сказал, что Москва хочет, чтобы в Москве оказались черные ящики. Если Москва хотела, чтобы черные ящики оказались в Москве, почему же они оказались в Лондоне? Вы уж если литературно выражаетесь, то все-таки следуйте истории вопроса. Через два-три дня после катастрофы черные ящики совершенно благополучно и в полной сохранности были переданы малазийцам, которые прибыли на место катастрофы, а малазийцы потом передали черные ящики в Лондон. Хотела Москва, а получил эти черные ящики Лондон. Причем, как подтвердил доклад, эти черные ящики были в совершенно нетронутом состоянии. То есть надо поблагодарить ополченцев, за то, что они сохранили черные ящики, и они находятся теперь в распоряжении экспертов, которые с ними работают.
Опять же постпред США обвинила Россию в том, что мы на 10 дней задержали доступ к месту катастрофы. Это совершенно не так. Австралийская делегация может подтвердить, что это не так. Как только была принята резолюция 2166, возник вопрос о безопасности этого района. Было несколько телефонных разговоров Президента России с Премьер-министром Нидерландов и с Премьер-министром Австралии. В ходе этих разговоров речь шла о возможности принятия еще одной резолюции Совета Безопасности ООН, которая создавала бы определенное присутствие на месте катастрофы для обеспечения безопасности расследования. Более того, мы даже австралийским коллегам передали иллюстративный текст этой резолюции. Мы сказали: «Мы понимаем, что может быть вы хотите, чтобы вы были авторами этой резолюции, поэтому мы не настаиваем на том, что это наш проект. Хотите мы сегодня примем эту резолюцию? Прямо сейчас?» Но Австралия и Нидерланды приняли другое решение - начать переговоры с украинской стороной. Почему-то эти переговоры затянулись на 10 дней. Но это уже ваше право и вопрос ваших отношений с Украиной. Россия была готова сделать все, что было в наших силах для того, чтобы международные дознаватели немедленно прибыли на место катастрофы.
Было затронуто несколько вопросов безопасности. И, опять же, почему‑то во всем обвиняли ополченцев. Давайте себе представим - ополченцы контролируют район катастрофы. Зачем им по этому району стрелять? Главная проблема в обеспечении безопасности стояла в том, что киевские власти не оставляли попыток захватить этот район в нарушение резолюции 2166. Причем дважды Россия пыталась воспрепятствовать этим попыткам, чтобы сохранялись нормальные условия безопасности в месте крушения. Когда 28 июля из Киева прозвучали угрозы захватить район крушения самолета, мы предложили принять заявление для прессы членов Совета Безопасности ООН, чтобы призвать Киев соблюдать резолюцию 2166. Почему-то некоторые члена Совета заблокировали это заявление. 7 августа, когда было уже объявлено украинскими властями, что они выходят из режима прекращения огня и что это было согласовано с теми странами, которые ведут расследование, мы опять созвали Совет Безопасности ООН и призвали соблюдать резолюцию 2166. Опять это кого-то не устроило из членов Совета. Так что если говорить о соблюдении безопасности, не вина России в этом, а вина тех, кто почему-то поощрял киевские власти к продолжению военных действий.
Важный вопрос был затронут насчет обстрела миссии ОБСЕ, наблюдателей ОБСЕ, который произошел 14 сентября. Почему-то было сказано, что стреляли ополченцы. Это не так. Обстрела было два. И оба этих обстрела велись с севера, т.е. с позиции украинских военных. Более того, один из этих обстрелов происходил на КПП, который контролировался ополченцами. Так что ополченцы никак там стрелять сами по себе не могли.
Есть еще одна тема, совершенно, как мне кажется, неуместная для Совета Безопасности. Мы здесь собираемся не для того, чтобы обсуждать разные версии того, что произошло. Но некоторые коллеги пустились в такие рассуждения, и я поэтому не могу их не прокомментировать. Вот английский коллега сказал, что была продемонстрирована пусковая установка «Бук» с тремя ракетами вместо четырех. И именно эта пусковая установка, которая, как он утверждал, двигалась в направлении России, сбила малайзийский самолет. Действительно, такие кадры разошлись по мировому телевидению, их распространили киевские власти. Ну, во-первых, почему вы думаете, что в сторону России двигалась эта пусковая установка? А главное ведь – вы обращайте внимание на такие детали – на этих кадрах совершенно отчетливо виден рекламный щит, из которого видно, что эта пусковая установка находится далеко на запад от того района, который контролировали ополченцы. Поэтому фактически это означает, что киевские власти инкриминировали сами себя: если они заявили, что именно из этой пусковой установки действительно был сбит малайзийский самолет, то значит, они стреляли. Но хочу подчеркнуть: российские официальные лица никогда прямо никого не обвиняли. Мы поделились своей информацией, мы задавали вопросы, а почему не разъяснено это, почему не разъяснено то. Мы говорим, что должно быть расследование.
Некоторые коллеги поспешили сказать, что расследование показало, что малайзийский самолет был сбит не самолетом, а именно противовоздушной ракетой. Но мы ничего не видим в предварительном докладе об этом. В нем говорится, что было три гражданских самолета, но мы не видим, что говорится, что не было военных самолетов, что были даны ответы на те вопросы, которые были поставлены нашим Министерством обороны. Ничего не сказано о том, были ли какие-то контакты вообще у комиссии с украинскими военными. Может быть, по стандартам работы комиссии они не могут общаться с военными. Они, может быть, могут общаться только с украинскими гражданскими авиационными властями. Но тогда, наверное, для этого и есть Совет Безопасности ООН - чтобы расширить, так сказать, плоскость работы Комиссии и обеспечить ей контакты с теми, кто может дать ответы на эти вопросы. Насчет того, что исключается «самолетная» версия. Напомню, что в первые же дни представитель ОБСЕ, прибывший на место катастрофы и увидевший обломки на месте, сказал, что даже дилетанту понятно, что стреляли из авиационной пушки. Я не знаю, я не специалист, но вот такое утверждение прозвучало. Ну уж если говорить о версиях, то в германском парламенте на днях появился материал, ответ правительства Германии на вопросы депутатов парламента. Из этих ответов, со ссылкой на данные натовских «аваксов», следует, что вообще могла быть другая противовоздушная ракета, которая, кстати, давно снята уже с вооружений российских Вооруженных Сил, но находится на вооружении украинских ВС. Но, повторяю, давайте не будем этими версиями заниматься в Совете Безопасности, а давайте используем механизм Совета Безопасности для того, чтобы помочь расследованию и получить ответы на те вопросы, на которые мы хотим, чтобы эти ответы были даны. Мы направим свои вопросы, которые у нас имеются, в нидерландскую комиссию. Надеемся, что она со всей серьезностью с ними разберется. Мы будем действовать транспарентно, эти вопросы будут распространены в качестве документа Совета Безопасности, и давайте всем миром, коллективно работать над тем, чтобы в эту трагическую историю была внесена полная ясность без всяких, так сказать, намеков, инсинуаций, и ссылок на свидетельства, которые не представляют. Если ты чего не представляешь, то это не свидетельство, а просто, как мы говорим, фига в кармане. А такие вещи для расследования столь серьезных ситуаций совершенно не подходящие.
Я благодарю Вас, госпожа Председатель.